И тут телефон звонит.
- Алло, - говорю.
В трубке шум. Неразборчивое что-то. Прислушался – будто десятки голосов одновременно разговаривают. Усмехнулся. Вот, думаю, удивительно.
И голос чей-то хриплый до меня едва доносится.
- Здорово!
- Здорово, - говорю, - а кто это?
- А ты не узнал, что ли? - голос отвечает.
- Нет, не узнал.
- А ты подумай.
Я подумал.
- Нет, - говорю, - ничего не могу понять.
- А ты ещё раз подумай, - говорит голос.
Задумался я ещё раз. Знакомых у меня нет, друзей тоже. Отец умер давно. Начал перебирать старых одноклассников и брякнул наобум:
- Колька, ты? Или Димка?
- Я, я! - обрадовано кричит трубка.
- Кто?
- Димка.
Ух ты! Аж дух захватило. С Димкой мы не то чтобы хорошо общались. Он был классным заводилой. А я таким себе. В сторонке стоял. О своём думал. А в последних классах и вовсе Димка со мной в игры играл странные. То портфель спрячет, а мне потом ищи-свищи. То на брюки тайком помочится. Куда такое годится! Меня он другом называл после пары щелбанов.
- Привет, - говорю.
- Привет! - кричит Димка, - узнал?
- Узнал.
- Как жизнь?
- Да так, потихоньку.
И начал рассказывать, что вот дома сижу, не хожу никуда, не работаю. Разоткровенничался, короче. Да он меня как будто не слушает и всё прервать норовит.
- Погоди, - кричит.
Тут я и спрашиваю:
- А как твои дела?
Ему будто только этого и надо. Затрещал в трубку как сорока.
- Плохи мои дела, помощь нужна.
Из его истории я мало что понял. То ли он денег взял и отдать не смог, то ли на него бандиты-беспредельщики наехали. В общем, срочно кредит погасить нужно. В долг просит. Завтра, говорит, отдам.
- В двери уже стучат. Перекинь рублей пятьсот, я им переведу, и всё у меня хорошо будет. Не подведи старого друга.
Ну а как старого друга подвести можно?! Я и перевёл, куда он сказал. Только имя получателя было странное: Хасан. Димка объяснил, это для конспирации он себя так назвал. Ну что ж, такое мне понятно.
Перевёл и дальше болтаем. Он рассказывает истории из нашей молодости. Не помню ничего этого. Ну памятью крепкой я никогда не отличался.
А потом говорит виноватым таким извиняющимся голосом:
- Дружище, спасибо за средства, только комиссию ещё надо оплатить.
- Сколько, - спрашиваю.
- Пять тысяч.
- Ничего себе! – присвистнул, - вот это комиссия!
- В долгу не останусь, - затараторил он, - завтра же всё тебе переведу. Смело закидывай и ничего не бойся.
Ну и отправил деньги. Волнительно мне.
- Ну как, - говорю, - дошли?
- Дошли! - кричит Димка, - спасибо огромное! До скорых встреч!
И трубку положил.
А через полчаса снова звонит.
- Привет, это Димка. Тут такое дело… - голос у него дрожит как будто от страха, - в квартиру ко мне проникли коллекторы. Говорят – мало. У них свои ещё комиссии.
- И что там за комиссии? – интересуюсь.
- Ты не переживай, - кричит Димка, - я же завтра отдам. Пятьдесят тысяч нужно.
- Ого! - присвистнул я, прикидывая, где такие деньги раздобыть. На карточке у меня тридцать лежит.
Он как услышал про тридцать, будто закивал даже в трубке.
- Давай, давай тридцать. Двадцать потом докинешь.
- Нет проблем, - сказал я и перевёл тридцать своих последних.
- Ну что, - говорю, - пришли?
- Пришли-пришли! - кричит Димка, - ты молодец! Вот что значит старый друг!
И на этом все закончилось. Я лёг спать. А перед сном достал из шкафа альбом школьный и с приятным ностальгическим чувством пересмотрел общие фотографии, где мы с Димкой вместе. Я, конечно, сбоку в крайнем ряду, а он посередине, в первом. Толстенький такой, румяный. Улыбка всегда. А я вот без улыбки стою, плечи опущены и взгляд потухший. Это от того, что питался я тогда плохо. Всё гречка да перловка. Гормонов каких-нибудь не хватало.
Утром просыпаюсь. На телефоне десять звонков с неизвестных номеров и две эсэмэски: “возьми трубку”.
И снова звонит.
- Да! – говорю.
- Это я, - бурлит трубка каким-то хриплым, сиплым и совсем незнакомым голосом.
- Димка, привет! - радостно приветствую друга.
Вот какой пунктуальный, думаю, сейчас долг станет возвращать. А он бурлит, бурлит неразборчиво, а потом выдыхает:
- Помоги! Я в беде!
- Господи, что случилось? – спрашиваю.
- Коллектора не отстают. Избили меня. Пятьсот тысяч требуют.
- В полицию иди, - твёрдо говорю.
- Не могу, - отвечает, - среди них один полицейский был. А второй наш участковый. Там все схвачено. Приду – вообще убьют.
Голос дрожит.
- Один ты, надежда моя, остался. Все остальные бросили. Бандиты сказали, если к вечеру денег не будет, убьют меня, Димка.
И так он это произнес жалостно, что я тут же возражать стал:
- Найдём деньги. Не переживай! Я тебя не оставлю.
- Спасибо, дружище, - кричит трубка, - ты лучший человек в мире.
Я прямо уважением к себе преисполнился. Лучший в мире!
А он советует:
- Кредит возьми. Только про меня не говори, у бандитов везде подвязки есть.
Собрался – и в банк. Отстоял очередь, к окошечку подхожу. Так и так, мол, пятьсот тысяч надо. Кассирша сразу засуетилась, вопросы разные задавать начала. Особенно странным мне показался вопрос про телефон.
- Не звонил ли вам кто-нибудь? - спрашивает.
А сама смотрит пристально в глаза, будто проверяет, не буду ли я врать.
- Нет, - говорю, - не звонил. Просто деньги нужны. Бизнес хочу открыть, - выкручиваюсь.
Долго меня мучила, а потом рукой махнула.
- Ну хорошо, я вам верю. И надеюсь, что вы не попались на уловки мошенников.
- Чтобы я попал на уловки мошенников! - усмехнулся я, - это я-то!
Получил деньги переводом на карту, вышел на улицу. Иду, посвистываю. Солнышко светит. Хорошо так, легко. Душа поет. Так по дороге и перевёл всю сумму. В комментарии написал: держись, друг.
Чтобы убедиться, что деньги дошли, звоню Димке. “Телефон абонента выключен”. Убили, гады, не успел, - подумалось.
Пришел домой, загрустил.
Два дня пронеслись. Никто не звонит. А уж я так волнуюсь, что даже сон плохой сделался.
В субботу звонок. Кричу в нетерпении:
- Алло, алло!
Опять бурление и эхо множества голосов. Словно офис какой-то. И незнакомый бас без всяких предисловий к делу переходит:
- Слышь ты, чмо, мы друга твоего упаковали. За город увезли. Сейчас Армен голову ему пилить будет.
- Не надо пилить! - воскликнул я.
Голос у меня сорвался.
- Отпустите. Он ничего не сделал. Я его с детства знаю. Это лучший человек!
- Он денег должен, - угрюмо пробасила трубка, - пятьсот тысяч.
- Я отправил! - обрадовался я.
- Они застряли в банковской системе, - перебил меня голос.
- Как застряли?
- Сбой произошёл. Вирус попал в шлюз.
- А так бывает разве? - произнёс я неуверенно.
- Ещё как бывает.
- И что делать? – спросил я.
- Нужно перегрузку произвести, - сказал голос. - Закидываешь сверху три с половиной, и система автоматически разблокируется. Средства сразу к тебе вернутся на карту. Или… Или голову отрезанную тебе в посылке пришлем. И долг на тебя повесим за него.
Я испугался ещё сильнее.
- Не надо на меня ничего вешать.
- Так скорее иди.
Стал я жаловаться, что мне не дадут кредит. Он с кем-то посовещался и говорит:
- Мы тебя ссылки скинем на микрофинансовые организации.
Ссылок скинули очень много. До поздней ночи сидел. Как в компьютерную игру играл. Иногда даже весело казалось. Вводишь номер паспорта, номер телефона, а потом – хлоп! – и на карточку падает по сто тысяч, по двести. Удобно. Почему я раньше таким не пользовался?!
Набрал три с половиной миллиона и в систему перечислил, чтобы шлюзы разблокировать.
Перезваниваю бандитам. А там занято. Опять перезваниваю – абонент отключён.
Сидеть спокойно не мог. И за ночь не уснул.
И так целую неделю не было весточки. Я аж похудел от волнений.
И вот звонок. Нежный тонкий девичий голосок. Как услышал – с меня семь потов сошло. Трудно говорить с девушками.
- Вас беспокоит майор Брынцалова. Касаемо уголовного дела номер восемь тыщ сто пятнадцать. Разговор будет записан. Вам удобно общаться?
- Да-да, - пролепетал.
- Передаю трубку подполковнику Смирнову.
И снова гул, грохот, эхо множества голосов. Судя по голосу, подполковнику лет шестьдесят. Хриплый, прокуренный.
- Звоню вам из прокуратуры.
Меня прошиб холодный пот.
- Нашим подразделением обезоружена опасная банда. Её возглавлял некий Дмитрий. Вам знаком этот человек?
- Кажется, знаком, - прошептал я.
- По данным Сбербанка, вы перечислили преступникам крупную сумму.
- Постойте, всё не так было, - сказал я.
Но он меня не слушал.
- Вы являетесь пособником террористов и сейчас мы вышлем к вам оперативную группу захвата.
- Ужас! - сказал я.
- Вас посадят на двадцать лет, - сказал подполковник, - а может быть и пожизненное дадут.
- И что мне делать?
- Ждите, - сказал он, - когда руки заломают. Может быть убьют даже. Скажут: при попытке к бегству.
- Господи, - прошептал я.
- Имеется одна опция, спасительная для вас, - сказал он приподнятым тоном.
- Какая?
- А вы не понимаете?
- Нет.
- Включите мозг.
- Не понимаю.
- Ещё раз, - собеседник начинал раздражаться, - вас могут закрыть пожизненно.
- Что же мне делать?
Понизив голос, подполковник произнес:
- Подмазать нужно. Мне-то ничего не надо. Я по совести. А вот майору, полковнику, сержантам надо дать.
- Сколько? - воспрял я духом.
- Ну, дело серьезное, - говорит, - миллионов пятнадцать.
- У меня нет таких денег.
- Ну ладно, - быстро сменил он стиль общения и с какой-то грубоватой поспешностью сказал, - десятку найдёшь?
- Не знаю. А где?
- Квартиру продай.
- А как же я буду?
- Да так. Мы тебе домик дадим в деревне. Как у Пушкина. Тишина, природа, курочки, травка зелёная, молоко свежее. Приволье. Будешь Пушкина читать на лугу.
И действительно, подумал я, дался мне этот город шумный, пыльный. Уеду в деревеньку.
- Как тебе такая идея? – спрашивает.
- Отлично, - говорю.
- Молодец, - обрадовался подполковник, - хороший человек, сговорчивый. Не то, что некоторые. С оформлением поможем. Все быстро сделаем.
И правда, быстро. Через полчаса приехал риэлтор, парень молодой. Подписали документы, съездили в банк.
Отправил я десять миллионов полиции на карточку, а когда отправлял, заметил, что получатель все тот же Хасан. Странно, подумал. Хотя мало ли Хасанов на свете.
К вечеру квартира перестала быть моей. Мне дали две недели, чтобы вывести вещи.
Лежу на диване и улыбаюсь мечтательно. Неплохо всё-таки вышло. И жизнь себе спас, и от постылой квартиры избавился. Ждёт меня радость! Молоко парное, завалинка, тёплый дух лесной. Котёнка заведу. Скорей бы в деревню переехать!
Про Диму много думал. Неужели обманул? Не похоже на него. Ударить мог, плюнуть. Но обмануть – нет. Может быть подполковник про другого Диму говорил.
Вот уже вторая неделя к исходу подходит, а полиция по поводу переезда со мной не связывается.
Скоро выселять станут. Я все больше нервничаю, в окошко поглядываю, не едут ли приставы.
Новый собственник с приставами прибыл. Я и спорить не стал. Ругали меня, что вещи не вывез. Говорю, нет финансовой возможности. Так я тебе помогу, закричал собственник. Набрал куда-то. Грузчики за час весь мой нехитрый скарб на улицу вынесли. Потом дверь закрылась.
Вышел, у подъезда постоял и побрёл куда глаза глядели. До вечера по городу проходил, а на ночь общежитие снял.
Лежу на койке, скриплю пружинами. Ну, вроде жизнь налаживается.
Телефон звонит.
- Это я, Димка. Узнаешь?
Я аж подскочил.
- Димка! – кричу, - с тобой все в порядке?
А он вздыхает виновато. И голос с помехами доносится:
- Меня подставили бандиты. За главаря своего выдали. Но теперь это в прошлом. Знаешь, почему?
- Почему?
- Я убежал. Скрываюсь в лесу от полиции коррумпированной. Меня преследуют с собаками.
- Ох Димка! - воскликнул я.
- Деньги нужны, - виновато произнёс он, - до города доехать. До тебя.
- Ко мне приедешь? - обрадовался я.
- Да.
- А сколько?
- Тысяч сто хотя бы. Билеты дорогие. Ещё и на лапу проводнице дать, чтоб не трепалась.
- Где же…
Тут он перебил:
- Займи у кого-нибудь.
- Так нет никого. Родителей нет, родственников тоже.
- Это не мои проблемы.
- Ох, Димка, - снова пробормотал я.
- До вечера деньги нужны, понимаешь, до вечера, - напирал он.
- Будут, - сказал я и побежал к подъезду где мои вещи хранились.
Их уже порядком порастаскали. А комод, где ложки золотые хранились, не тронули. Взял я эти ложки старинные, к груди прижал. В ломбард прихожу, а за них только восемьдесят дают. Принял я восемьдесят, Димке перевёл.
Он звонит:
- Cпасибо, дружище! Выручил! Машину нанял, еду. Скоро у тебя буду.
Я – весь в нетерпении. Полночи не спал. Возле открытого окна сидел, ждал. А когда глаза слипаться стали, опять звонок.
- Это я, Димка.
- Ну ты где? Приехал?
- Да, - говорит, - открывай.
Подошел я к двери, открыл. Вроде никого. В окно выглянул. Ни машин ни людей. Даже фонари погасли.
- Где ты? - спрашиваю, - не видно тебя.
- Тут я, - раздраженно ворчит Димка, - открывай.
- Что открывать? – спрашиваю.
- Крышку на телефоне, - говорит.
Ничего не понимая, начал разбирать телефон. И только заднюю крышку снял, как его увидел. Был он маленький, сантиметра три. Скрючился в углублениях корпуса. А как вышел – плечами повёл, отряхнулся, руки размял. Я уж не знаю, что и делать.
- Нормально, - говорю, - доехал-то хоть?
Он смотрит на меня снизу. И голосочком писклявым отвечает:
- Нормально.
И сразу покурить спрашивает.
Положил рядом с ним сигарету. Привалился он к ней как к скамейке. Голову в фильтр засунет, курнет и высунет. Говорит: хорошо!
- Дима, - спрашиваю я шепотом, - а ты почему маленький?
Он посмотрел на меня сердито и запищал:
- В смысле – маленький?!
И кулачком потряс. А потом успокоился и уклончиво отвечает:
- Жизнь штука сложная.
- Точно, - вздохнул я.
Встал утром голодный. Смотрю в окно с тоской.
Димка тут как тут. Прыг мне на рукав, пробежался по плечу и уселся там.
- Пойдём гулять.
- А куда идти, денег нет.
- Деньги не проблема. Пока ты со мной, все у тебя хорошо будет. Ты меня держись. Я тебя жить научу.
Вышли на улицу. А он за ключицу уцепился мою и на ухо кричит:
- Денег поди много задолжал!
- Ох много, - понурился я.
- Не бойся. Это исправимо, - говорит Димка, - давай в магазин.
Я завернул в Пятёрочку.
- Куда ты, - рассердился Димка, - там народу много. Нам нужен частный безлюдный магазинчик.
Нашли его вскоре. Притаился под аркой между домами.
- Заходишь, - говорит Димка, - и в пакет скидываешь все, что под руку попадёт. Главное, быстро работай. Хлеб, конфеты.
- А чем расплачиваться буду?
- А ты не расплачивайся. Как скинешь, так и убегай.
Мне не по себе стало.
- Я не вор, - тихим голосом говорю.
- Ты не вор и я не вор, - парировал Димка, - жизнь такая.
Голод чувствую лютый. И вот все исполнил, как Димка сказал. Только забежал, стал продукты в сумку пихать, продавщица через другую дверь с воплем убежала.
Идём мы с Димкой. Я булку жую, ему крошек дал. Он ест, давится и с набитым ртом речи толкает:
- Мы с тобой не такое ещё сделаем! Ты парень мировой. Доказал, что многое можешь.
У меня и настроение улучшилось, и в животе тепло сделалось.
До позднего вечера по городу шатались. И он всё подговаривал гадость совершить. То ребёнка грязью забрызгать, то кота белого в трубу водосточную засунуть, то старуху с моста выбросить. А я сдерживался. Не могу, говорю. А он хохотал пуще прежнего и распекал меня по-разному.
А уж когда луна выкатилась, сказал, что замёрз и мне в ушную раковину залез. Как Дюймовочка в скорлупку.
Увидел машину полицейскую и зудит:
- Выбей стекло. Пусть падла мусорская с ветерком ездит.
Не хотел я делать этого. Он все громче орал и даже укусил меня. Взял я обломок кирпича и не прицеливаясь бросил. Стекло лопнуло, сирена завыла. Побежал со всех ног куда глаза глядят.
Идти нам было некуда. В общежитии наверняка облава. Припасы кончились.
Пришел к мосту, залез под него в кусты и там развалился. Димке-то у меня в ухе тепло. А мне холодно. К утру и вовсе заболел. Башку ломит, сопли бегут.
Посмотрел на меня он подозрительно и говорит:
- Что-то ты больной совсем. Ходить-то можешь? Украсть чего.
А я как встал на ноги, так и повалился. Ослаб ужасно.
Пулей выскочил Димка из моего уха и брезгливо заметил:
- Ты не интересный стал. Скучно с тобой.
И убежал.
И вот так я до вечера на одном месте провалялся. То отключусь, то снова приду в сознание. Один раз надо мной бомж склонился. Долго смотрел, а как понял, что я живой, ушел по своим делам.
Ночью телефон зазвонил.
- Алло, - еле прошептал я.
Трубка вдруг ответила бодрым голосом подполковника Смирнова. Только теперь он представился доктором Казаковым. Хотя мало ли людей с похожими голосами.
- Здравствуйте, это районная клиника. Доктор Казаков, хирург. Ваш контакт мы нашли в записной книжке Дмитрия. Знаете такого?
- Знаю, - прошептал.
- Дело срочное, - беспокойно произнёс доктор, - Дима попал в аварию. Нужна операция.
- У меня нет денег, у меня нет денег, - несколько раз повторил я.
Язык еле слушался.
- Какие деньги? О чем вы? - удивился доктор, - требуется немедленная пересадка почки. В любую минуту может умереть.
Услышав это, я забыл про свое горе.
- Господи, - пролепетал, - и чем же я могу помочь?
- У вас ведь две, - сказал доктор, - одну Диме отдайте.
- А как же я буду?
- Так и будете. Разницы нет. Таблеток курс пропьете, на физиотерапию походите. И человеку жизнь подарите, - напирал он.
Звучало логично.
- Жизнь – это хорошо, - пробормотал я, а потом, что-то вспомнив, добавил, - а он ведь маленький.
- Кто маленький? - захохотал доктор.
Я не смог внятно объяснить.
- В общем направляем к вам машину?
- Да, - говорю, - скорее. Не дайте ему умереть.
Минут через пятнадцать приехала скорая. Вернее, так мне сказали. Выглядела она как обычная жигули. Положили меня не в салон, а в багажник. Кое-как скрючился я, и помчались мы. Только уж не знаю, в какую больницу, потому что ехали так долго, что я чуть не умер. Постоянно отказывало сознание. Я падал в чёрный чулан душного безвыходного сна.
Когда меня достали и понесли, мы были в сельской местности.
- Он жив? - надо мной раздался женский голос с сильным иностранным акцентом.
Я опять потерял сознание. Очнулся в длинном коридоре с трубами на стенах, похожем на подвал. Меня катили на каталке. Я вырубился окончательно.
Пришел в себя в комнате серой, запущенной. Тело болит. Выгнул шею, смотрю. Мать честная! Ног нету!
Что же это такое?! Обмерло все внутри.
И телефон звонит. Доктор Казаков.
- Как себя чувствуете?
- Плохо, - говорю, - чувствую себя.
А потом умоляющим голосом:
- Доктор, а с ногами что?
- А что с ними? - удивляется он.
- У меня их нет, - говорю.
- Ну и что, - отвечает, - ты парень молодой. Руки есть, голова есть. Значит жить будешь. А ноги – дело наживное.
- Да как наживное!
А он не слушает.
- Операцию провели успешно. Дмитрий выжил! Представляете, благодаря вам! А ноги срочно генералу понадобились. Его враги застрелить хотели, артерии крупные повредили. Мы подумали, вы человек добрый, отзывчивый. Ну а что, спасать надо. Скажите, положа руку на сердце, отказались бы?
- Нет, - твёрдо покачал я головой, - генералу бы не отказал.
- Хороший человек! - восторженно произнёс доктор. – Так что и не обидитесь на маленькую нашу ошибочку. Инфекция попала. Часть кишечника пришлось вырезать. Ну сами понимаете. Микробы, они такие. Без вазелина куда хочешь пролезут. Им кричишь: вон! Ногами топаешь, они знай себе лезут проклятые, рожи корчат. В общем, стома у вас.
Смотрю, в животе сбоку трубка.
- Это как?
- Вот именно, - хохочет доктор, - для того самого. Толстую кишку-то вырезали.
Долго не мог понять, что он имеет ввиду. А потом понял и заплакал.
Он отключился, а через минуту позвонил и говорит:
- Совсем забыл. Селезёнку тоже вырезали. Ну это мелочь. Можно было и не говорить. До свидания, приходите к нам ещё.
- Спасибо, доктор, - пробормотал я и заснул.
Меня разбудил Димка. Весел, румян, совершенно здоров.
- Без твоей почки, - говорит, - ноги мог протянуть. А теперь вон как бегаю! За двоих.
И пустился в пляс.
- За помощь я тебе вдвойне отплачу. С людьми нужными договорился. Пристрою куда следует. Будешь как жир в масле кататься, колобочек мой, - пропел он.
Ещё месяц я валялся в этой комнате. Кормили плохо, зато перевязки делали постоянно. А когда раны подживать стали, приехала за мной машина. Вышли два цыгана, взяли меня и перенесли на заднее сидение. Я было обрадовался – надоело в тёмной комнате лежать – и спрашиваю:
- Подскажите, пожалуйста, куда мы едем?
Водитель обернулся, блеснул золотым зубом, и его могучий кулак отключил меня.
Привезли в сельский дом за высоким забором. В подпол кинули. А через день на работу отправили. Посадили на дощечку деревянную, по улицам кататься пустили.
Работа, говорят, не сложная. Катайся, жизни радуйся, делай что хочешь. Только вечером десять тысяч с тебя. А мы накормим и от всякого отребья защитим.
Сначала я не умел просить милостыню. В первый день семьсот рублей мелкими монетками насобирал. Избили меня и кормить не стали. Кто не работает, говорят, не ест.
На другой день уже ловчее сделался. К каждому прохожему подъезжал с протянутой рукой. По шоссе ездил, в машины стучался. Ну и давали мне. Видят – безногий. Кто сто рублей, кто двести. И так помаленьку насобирал требуемую сумму. Отдал всё до копейки. Накормили меня по-королевски: кашей гречневой и черного хлеба ломтем.
И так потихоньку стал я двигаться. Набрать эту сумму удавалось редко. То пять тысяч, то восемь. Потому и жил впроголодь. Старушки сердобольные подкармливали. Такой молодой, говорят, и что же с тобой приключилось? А я уклончиво отвечал: дела житейские.
Звонит мне однажды Димка.
- Это я, друг твой. Как жизнь? Всё катаешься туда-сюда? Я бизнес открываю. Помощника ищу. Вот, думаю, ты подойдёшь.
- А что за бизнес, - спрашиваю.
- Прибыльный, - отвечает, - я в него уже сорок миллионов вложил. Ну и от тебя немножко потребуется. Двадцать насобираешь? У нас в запасе два дня. Потом дело схлопнется. И я свои сорок потеряю. По твоей, кстати, вине.
- Дружище, - пролепетал я, - а где же взять?
- Не знаю, - сердито сказал он, - ты не дурачок. Придумай что-то. Цыгане вон у тебя. Они ведь богатые.
Обворовать цыган получилось на удивление легко. За мной никто не следил. Заприметил, где у них золото лежит, схватил ящик и среди ночи дал деру. В ломбард сдал. Даже чуть больше оказалось денег-то. Перевёл на карту Димке. Звоню – вне зоны действия сети.
Голод однако не тетка. Взялся я за единственное занятие, которое умел. На шоссе пошёл. Да нерасторопным оказался, и переехал меня КамАЗ. Грудь всмятку, руки оторвались. Голова покатилась под колеса. Тут я заметил, что если ушами шевелить, можно инерцию создавать на голове, чтобы она двигалась.
Ну и покатил от греха подальше по канавам.
Димка звонит.
- Как ты звонишь без телефона? – спрашиваю.
Он говорит:
- Не задавай глупых вопросов. Дело важное. Ты деньги отправил, а комиссию оплатить забыл. У меня из-за этого сделка сорвалась.
- Да как же я теперь без всего-то…
- Придумай что-нибудь, не мне тебя учить, - буркнул Димка и пропал.
Хоть мозги есть. Обмозговать можно, подумал я, и всё катился, катился по пригороду, пока лошади под копыта не попал. Не заметила меня каурка, топнула ножкой и только мокрое место от головы осталось.
Воспарил я.
Вижу, к лошадке мужик подбежал и брезгливо шерудит носком ботинка в мозгах моих. Вот и мозгами пораскинул, подумалось.
Засмотрелся на себя в озеро. В виде облачка серебристого я. Будто дымок от сигареты. И все выше поднимаюсь. Сквозь облака – в космос. Над землёй застыл. Маленькая как горошина.
Кажется, что хочу, то исполнится. Но не знаю, чего пожелать.
Дай, думаю, звезду сделаю. И сделал. Вторую, третью.
А потом раздался звонок.
- Алло.
- Привет, друг, - говорит Димка, - почему до сих пор комиссию не оплатил?
Я сделал миллион и отправил на счёт Хасана. Димка снова не брал трубку. Теперь, надеюсь, у него всё получится.
Двадцать триллионов лет живу в этом скучном и противном космосе. Создаю звезды, какие-то планеты. Иногда делаю жизнь, но жизнь – это скучно. Радует меня только мой друг Дима. Он часто звонит и обращается со своей проблемой. Перевожу деньги, оплачиваю комиссию, вступаю в фонды, закрываю сделки. В общем, пока я дружу с Димой, от скуки не помру. А он каждый раз благодарит меня и говорит, что я очень-очень хороший человек.
Ну не то чтобы человек, но наверняка неплохой, раз он так считает.