Социальный нерв постоянно дает о себе знать и в поэзии Владимира Кочнева. Автор, впрочем, отнюдь не замыкается в рамках старой темы страданий народа. Есть в его поэтическом арсенале и исполненные по японским канонам созерцательные миниатюры, и любовная лирика, и развернутые эпические повествования в стихах. И все же особенно узнаваемы и впечатляющи у Кочнева «остросюжетные» верлибры, где за современным изобразительным рядом проступают черты вневременной притчи:

Я видел по телевизору
Как взбесился слон, выступавший в цирке
Сперва он наступил на дрессировщика
А после на парочку клоунов
Оказавшихся рядом

Люди рванули от него кто куда
И выглядели при этом не лучше
Стайки тупых обезьян

А один (его потом назвали храбрецом и героем)
Попытался даже закрыть перед ним ворота
Но слон взмахнул хоботом
И герой отлетел словно бумажный лист

Слон вырвался на улицу и побежал
Он весело трубил
Расталкивая машины, автобусы
Давя пешеходов

Возможно, он добежал бы до родных джунглей
Но через пару кварталов его застрелили

Тем не менее
Слон победил
Хотя бы раз в жизни
Он почувствовал себя слоном
А кто бы из вас знал
Как мне хочется
Почувствовать себя человеком

Пуант сочинения в соответствии с риторическими правилами подстерегает читателя в конце, последние три строки переносят нас на новый уровень осмысления ситуации, занимательная страшилка из мутного медийного потока, воспринимаемая вчуже, мгновенно становится развернутой метафорой глубоко личной внутренней боли.

Артем Скворцов

из статьи "Без поколения"
Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2015