Игрушка и боевой.
Когда я проснулся, внутри меня что-то кардинально изменилось: старый мир не то чтобы разрушился, а скорее был частично демонтирован и реставрирован, отчего чётко пришло осознание того, что все те мелкие любовные интрижки, весь тот флирт, в котором я участвовал, мне более не интересны. Мне было достаточно взглянуть на неё, чтобы почувствовать: она моя судьба. Её зеленые глаза блестели, смотря в мои, милая улыбка создавала небольшие ямочки, шелковистые волосы пахли свежестью, а мысли о ней не давали покоя.


Мы лежали голыми в обнимку. Восходящее солнце постепенно наполняло лучами квартиру, от которых мы прятались под одеяло, создавая тем самым только наше пространство, из, временами плотских, а временами духовных утех. И вообще, было ощущение, что до этого момента ничего не существовало.


Днём мы вели разговоры о литературе, читали друг другу стихи собственного сочинения, в итоге перейдя на чтение нравящихся нам авторов. Я читал ей Рыжего, Мандельштама, Решетова, Бродского, она мне - Есенина, Родиона Прилепина, Александра Вавилова. Я стремился для себя определить: а это вообще всё реально? Ведь такое бывает только в кино и в книгах. Как оказывалось: да, это реально, и я не лирический герой мелодрамы или любовной лирики, а самый что ни на есть счастливчик.

Мне оставалось решить один только вопрос: что дальше? И, думаю, у неё он возникал тоже. Я знал, что она рассталась с молодым человеком ради меня и он не хотел признавать этого расставания. Он названивал ей, писал везде, где можно. Да и её вещи всё ещё оставались у него, чем он, собственно, пользовался, как неким рычагом давления.

Было решено ехать к нему, но скорее не ради разговора, а ради того, чтобы решить эту ситуацию и поставить точку. Мы собрались. Напряжение нарастало. У меня - потому что я не знал, чего ожидать от него, у неё, думаю, - потому что знала…

Предварительно взяв две большие сумки, мы приехали к нужному дому в другой район. Обычные многоэтажные панельки окружали небольшой парк с детской площадкой по центру. Люди ходили по тротуару, сидели на лавочках, разговаривали. Дети играли в песочнице, качались на качелях, смеялись.


Я и она особо не разговаривали. Единственное, что она меня попросила, - подождать на улице в этом самом парке, пока будет собирать вещи и навсегда прощаться с бывшим. Я неохотно согласился, сказав, что если не выйдет через определённое количество минут, то пойду за ней.
Такое ожидание меня не очень устраивало, потому что для меня оно множило энтропию. Я представлял, какие варианты событий могут развернуться. Были варианты от самых простых (например, она просто заберёт вещи), до самых опасных (например, пацаны, которые сидят на лавочке, окажутся корешами этого бывшего и, соответственно, попытаются меня запинать). Выкурив несколько сигарет за раз, я пришёл к обычному для меня выводу, что энтропия энтропией, но в реальности всё будет по-другому. Успокоил меня этот вывод или нет, как обычно, непонятно, но зато было понятно, что ничего нельзя контролировать в такой ситуации.
Мне пришло сообщение от неё: «Подойди сюда. К домофону». Я пошёл по тропинке, отбросив мысли о возможных вариантах, отдавая себя в руки случаю. Я шёл, заметив справа на тропинке парня лет двадцати пяти, который смотрел на меня. «Понятно. Значит это он», - подумал я и достал ключи от дома (мне кто-то говорил, что они прибавляют удару рукой несколько килограммов, не знаю – правда или нет). Я шёл к ней, делая вид, что ничего не происходит, и мне, в целом, не так уж и важно, кто это такой стоит на дороге и смотрит на меня, как на главного антагониста всей своей жизни.


Она омрачено стояла, придерживая с помощью выдвижной ручки мой синий чемодан на колёсиках. Еще одна сумка стояла на земле. Я убрал ключи в карман, подошёл к ней, взял сумку и ручку чемодана. «Всё? Едем?», - спросил её, даже не заметив, как тот протагонист (которым, он, думаю, себя считал в тот момент), подходит всё ближе и ближе, каждый раз называя её имя и спрашивая, кто я такой.


Она говорила ему успокоиться. Я говорил ему успокоиться. Нас не слушали. Разговаривать с истерически настроенным двадцатипятилетним, вроде бы зрелым человеком, но ещё не понявшим, что юношеский максимализм во взрослой жизни не прокатывает, я как-то не особенно хотел. От таких не знаешь, чего ожидать.


Попытки вразумить его как с моей, так и с её стороны регулярно происходили. Это не помогало, но он терял, так скажем, инициативу, потому что кроме вопросов «Кто он такой?» и «Кто ты такой?», аргументов у него не было. И, видимо, осознав свою истерическую и проигрышную основу ведения диа-/монолога, он решил, что оптимальный вариант для того, чтобы выяснить, кто здесь «батька», - это достать пистолет и поразмахивать им рядом со мной.
Я такой глупости, в принципе, не ожидал, но сказать, что я офигел, - это ничего не сказать. Однако, к ультиматумам (а тут в контексте происходящего я посчитал, что был именно он) я отношусь ультимативно. «Ну, давай, стреляй!», - говорю я, идя к этому персонажу.


Моя любовь, видимо, боясь, что тот всё же выстрелит, резким движением вклинилась между нами, перекрыв тем самым возможную траекторию полёта пули. Я понял, что она меня настолько любит, что готова умереть ради моей жизни, а он понял, что подобный блеф может проканать с кем-то другим, но не со мной. Поэтому недозревший фрукт решил перейти к крайней фазе своего мужикодоказывания – личным оскорблениям. Сначала это были лёгкие оскорбления, на которые я отвечал: «Ты меня не знаешь, так что не говори так», а потом они перешли в разряд серьёзных, причем - как в мою, так и в сторону моей дамы. Такого я спустить ему не мог - хотел ему объяснить, что, как бы плохо ни было, какие бы плохие люди ни говорили с тобой, оскорблять человека категорически нельзя.

Моя любовь всё ещё стояла между нами, не подпуская нас к друг другу, но более терпеть оскорбления я не был намерен. Пришлось кидать боковой удар через неё. Попал вскользь. Не упал. Но ему хватило. Он как-то зацепил мою девушку (мне самому не было понятно - как). Она закричала от боли, а я, подумав «Ну, значит, теперь точно будем драться», подступами подошёл ближе к объекту своей проснувшейся ярости. Я думал, что он примет бой с достоинством, а он лишь пятился спиной по тропинке, неумело размахивая ногами. Тут мне стало понятно, что парень совсем не умеет драться. Я ударил ему несколько раз лоу-кик, чтобы скорее показать, как его нужно бить, и, не желая вести такой позорный бой, сказал: «Мы сейчас можем продолжить, а можем пойти к ней и решить всё мирно». Он согласился.
Она лежала на земле. Вся в слезах. Я поднял её. Отряхнул. Он продолжил свой допрос в её сторону. Говорил: «Ты мне врала. Где ты была всю неделю?». Она отвечала: «Ты забыл? Мы расстались. А моя нынешняя жизнь тебя не касается». После нескольких подобных фраз он стал снова переходить на оскорбления.


Я понял: человек не учится на своих ошибках, и попробовал ещё раз его вразумить. На этот раз более успешно, но удар так же прошёл вскользь, после которого он поплёлся назад и достал пистолет. «Ну ладно, раз теперь у тебя есть преимущество, жалеть тебя я не буду», - сказал я себе.


Сначала я подумал, что он всё-таки захочет опустошить магазин, но вместо этого он взял пистолет за дуло и размахивал перед собой. На постоянно сменяющей своё местоположение рукояти я заметил винт с овальной головкой – показатель того, что пистолет пневматический. Я, как и в прошлый раз, преследовал его небольшой поступью или рывками, а он, как и в прошлый раз, пятился назад, ритмично махая «игрушкой».


В один момент мне надоело, что он машет своей безделушкой перед моим лицом. Я решил выбить пистолет из его рук ударом ноги. Я прикинул необходимое расстояние для этого. Сделал резкий подпрыг вперёд и запустил ногу. На удивление получилось с первого раза. Пистолет улетел в кусты, а я, сделав ещё один подпрыг, оказался рядом с ним. Поняв, что последний подпрыг был неправильным тактическим ходом и ожидая удара от него, я поднял руки для возможной блокировки удара. Его не было. Тогда, сместившись в бок, я решил сам нанести ему удар или провести бросок. Но в этот момент какой-то прохожий закричал с акцентом: «Эй, чё делаешь?!».


Это был здоровенный кавказец. Он направлялся в нашу сторону. Сначала я подумал, что он приходится моему оппоненту знакомым, другом или соседом, или кем там ещё… Прикидывать возможные пути развития событий и решений не было времени, так что я решил всё оставить снова на волю случая. Оппонент в это время быстренько нашел пистолет в кустах и положил обратно в штаны.
- «Чё делаешь?» - спросил кавказец ещё раз, грозно смотря мне в глаза.
- «Да так, проблему решаем», - ответил я.
Потом я рассказал ему всю ситуацию, что, мол, вот этот молодой человек не отпускает девушку, с которой они расстались. Кавказец неодобрительно покачал головой и принялся говорить с любителем игрушек.


Я, заметив, что вроде как всё тут решается без меня (им даже вместе хорошо), пошёл к своей любимой. Взял у неё вещи. Мы пошли к другому дому. Заказали такси. Ждать было долго. Она говорила, что они придут сюда. Я сначала не верил, но в итоге так и оказалось.
- А чё, давайте вы тут подерётесь и всё решите? – Предложил кавказец.
- Да я думаю, он не хочет, – ответил я ему.

Так оно и было. Мой противник отнекивался, ссылаясь на то, что он устал, после работы и т.п. Если честно, я и сам не особо хотел участвовать в такой драке, да и в целом - в драке, ещё и по предложению какого-то незнакомца. Его предложения чем-то напоминали минибои в мои школьные годы: когда кто-то кому-то просто так говорил: «А подерись с тем, с этим».
Собственно, на этом кавказец решил не останавливаться. Сначала он предложил: «Давай тогда со мной, а кто победит - заберет её». Я ответил, что не буду драться и дал ему понять, что свою возлюбленную тому не отдам, она не вещь. Потом он попытался спровоцировать конфликт, основанный на том, что я на него как-то не так посмотрел. Провокация тоже провалилась.

В итоге, видимо, поняв, что драться с ним никто не собирается, он решил со мной поговорить отдельно. Он спрашивал, что произошло, - я ему ещё раз рассказал, только добавил, что у моего оппонента пистолет. Видимо, зря сказал.

- Серьёзно? У него пистолет? – С удивлением спросил кавказец.
И не дождавшись ответа, он пошёл в сторону моего противника. Я направился к любимой.
- У тебя пистолет? – Спросил кавказец его.
- Да, но он не заряжен, – ответил мистер Фрукт.
- Так нахрена тебе незаряженный пистолет? Я вот всегда придерживаюсь правила: достал пистолет – стреляй!

Второй раз за день охренеть, причём - от того же, я вообще не планировал. Из-под ремня кавказец достал пистолет – на этот раз точно был либо боевой, либо травматический.
Думаю, мой оппонент тоже застыл в шоке. Любитель повстревать направил пистолет на него. Я делал вид, что ничего особенного не происходит, и говорил ему убрать оружие. Через некоторое время демонстрации, он всё же его убрал. Поняв, что ловить ему нечего, и мы особо не ведёмся на его «пранки», он мне сказал:
- Ладно, я пошёл. Вы тут не деритесь больше.
- Да не будем уже: конфликт исчерпан. Спасибо, что остановил драку, – ответил я ему.
- Да не за что. Решил помочь просто.
- Проблема одного - проблема каждого. – Дополнил я.
- Умный ты человек, – сказал он.

Мы пожали друг другу руки, и кавказец побрёл в неизвестном направлении.
Оппонент в это время что-то говорил моей девушке. Я особо не слушал, потому что не хотел знать, как, он рыдая и унижаясь, пытается вернуть её.

Такси подъехало. Я положил вещи в багажник. Открыл дверь, чтобы посадить свою заплаканную красавицу, хладнокровно смотря, как ещё некоторое время назад человек, который в порыве истерики готов был убить меня, её, теперь стоит на коленях, умаляя её вернуться, шантажируя нас кончиной с собой. Не желая продолжать эти представления, я посадил свою любовь в машину и хлопнул дверью. Сел с другой стороны. Мы поехали, а он стоял на месте, наверное, ощущая, что старый мир рухнул, и что теперь делать с этим – непонятно.

Всю дорогу мы молчали. От воспоминаний потряхивались руки. Когда приехали, я решил взять вино, чтобы хоть как-то успокоиться. Сидели на кухне, впитывали красное полусладкое, смотрели друг другу в глаза. Она часто говорила: всё произошло не так, как я хотела. А я отвечал: «Всё часто не так, как мы хотим, но самое главное – мы теперь вместе и точка».